IV. Иностранные посольства и дипломатические ритуалы туркмен
Туркменские правители всегда придавали особое значение тому, чтобы авторитет государства поддерживался соответствующим церемониалом. Анализ античных и средневековых источников показывает, что дипломатические ритуалы туркмен были очень развиты. В основном церемониал ориентировался на публичное выражение почета правителю, принимающему посла, и самому послу. Ритуал приема в раннем средневековье состоял из следующих частей - встреча посла, аудиенция и праздничное угощение, обмен димломатическими посланиями и дарами, отправка посольства.
Начнем с церемонии встречи. Иноземных послов следовало встречать на границе государства. К примеру, когда китайский император У-ди (140-87 гг. до н.э.) отправил послов в царство Арсакидов, то парфянский царь приказал военачальникам 20000 конницы встретить их на границе. В сочинении великого везиря туркмен-сельджукидов Низам ал-Мулька «Сыясат-нама» (ХI в.) специально указывается на недопустимость небрежения дипломатического этикета. Невыполнение этой процедуры свидетельствовало о плохом состоянии государственных дел. Низам ал-Мульк пишет: «О послах, прибывающих из окружных стран, пока они достигнут государева двора, (и если) не будет ни у кого известия; (если) в отношении прихода и ухода никто о них не заботился и не извещает - это отнести к невниманию и плохому содержанию дел. Надлежит сказать пограничным чиновникам: как только кто-либо доберется до них, чтобы тотчас посылали всадников и сообщали, кто это, откуда, сколько всадников и пехотинцев, каково снаряжение и убранство, по какому делу: пусть назначат какое-либо доверенное лицо, чтобы их доставить в определенный город, там их перепоручить, а оттуда пусть прикажут доверенному лицу, чтобы шел с ними до другого города или округа, до какого дойдут, и таким образом до двора. На каждой остановке пусть им доставят угощение, хорошо примут и отпустят в довольстве. При возвращении делают таким же образом. Все, что ни сделают с ними из хорошего и плохого, является таким же, как будто это делают по отношению к государю; государи же всегда питали один к другому большое уважение, дорожили послами, так как таким образом увеличивались их сан и почет. Когда между государями бывала вражда и послы приехали согласно времени, и посольство, как им приказано, выполнили, все равно их никогда не обижали, ни в чем не уменьшали обычного хорошего обращения, ибо этакое-неодобрительно; как сказано в Коране: «На посланнике же только одна обязанность - верная передача».
В древние времена в Туркменистан прибывали послы от царей Персии, Греции, Рима и Китая. Путешествия были сопряжены с большими опасностями, поэтому крупные посольства состояли из многих сотен человек. Когда Китай открыл после 120 г. до н.э. путь в Индию и Парфянское царство (Аньси), то количество людей в каждом посольстве иногда доходило до тысячи человек. Иной год в Туркменистан прибывало около 10 китайских посольств.
Естественно, уже тогда были отработаны какие-то ритуалы приема. Интересные обряды, связанные с религиозными представлениями, передают нам источники. Китайские авторы свидетельствуют о том, что после прибытия в ставку хуннского (хунны-предки туркмен) правителя иноземный посол должен был «разрисовать себе лицо тушью», дабы не сглазить верховного хана.
Первое посольство от византийского императора во главе со стратегом Земархом Киликийцем, прибывшее в 568 г. в ставку огузо-туркменского хана Истеми, также подверглось очистительному обряду. Историк Менандр, находящийся в составе посольства, пишет: «Некоторые люди из этого племени, о которых уверяли, будто они имели способность отгонять несчастья, пришедшие к Земарху, взяли вещи, которые римляне везли с собой, клали их вместе, потом развели огонь сучьями дерева Ливана, шептали на скифском языке какие-то варварские слова и в то же время звонили в колокол и ударяли в тимпан над поклажею. Они несли вокруг ливановую ветвь, которая трещала от огня, между тем, приходя в исступление и произнося угрозы, казалось, они изгоняли лукавых духов. Им приписывали силу отгонять их и освобождать людей от зла. Отвратив, как они полагали, все несчастья, они провели самого Земарха через пламя и этим, казалось, они и самих себя очищали. Лишь после огненного очищения Земарх был допущен к хану».
Китайские источники сообщают, что у хуннов посол допускался в юрту хана без оружия и обязан был оставить за пределами шатра свою «верительную бирку». Видимо, «бирка» считалась источником вредного воздействия на жилище хана, причем, именно на жилище. Когда в 112 г. до н.э. китайский посол Хань Яньсинь наотрез отказался сдать временно свою «верительную бирку», то хан принял его вне юрты.
Любопытные сведения о ханском приеме оставил византиец Менандр. Он свидетельствовал: «...Они обедали, и весь тот день провели пирование в том шатре. Он был сделан из шелковых тканей, искусно испещренных разными красками. Они пили вино, но не такое, какое у нас выжимается из винограда. Напиток, ими употребляемый, есть какой-то варварский (китайская рисовая водка. - О.Г.). На другой день они (византийцы) были переведены в другую кущу, обитую и испещренную также шелковыми покровами. Здесь стояли и кумиры, различные видом. Дизавул (Истеми хан) сидел на ложе, которое было все из золота. На середине этого помещения были золотые сосуды и кропильницы и бочки также золотые. Они опять пировали, поговорили... о чем было нужно, и разошлись. В следующий день они пришли в другую комнату, где были столбы деревянные, покрытые золотом, также и ложе вызолоченное, поддерживаемое четырьмя золотыми павлинами. Перед комнатой на большом пространстве в длину были расставлены телеги, на которых было множество серебра, блюда и корзины и многие изображения четвероногих, сделанные из серебра, ничем не уступающие тем, которые делают у нас. В этом состоит роскошь тюркского хана».
В ставке хана послы всегда занимали лучшие помещения и устраивали угощение в честь хозяев. Время аудиенции зависело от ранга посольства и важности миссии. Земарх - посол Юстина II был принят сразу же после прибытия в ставку хана Истеми. Другой же огузо-туркменский хан - Тунйабгу, встретив послов двух государств во время охоты, велел проводить их в ставку и ждать, пока он не окончит своих дел. Здесь нужно оговориться. О прибытии того или иного посольства сообщалось заблаговременно. Вероятно, в последнем случае хан не был предупрежден заранее.
К встрече иноземных дипломатов готовились тщательно. Эта подготовка была направлена на демонстрацию богатства, величия и мощи ханов. Послы, следуя в шатер хана, проходили между рядами повозок, на которых выставлялись изделия из драгоценных камней и металлов, меха, оружие и т.д.
В отдельных случаях туркменские ханы выстраивали перед послами свои войска. Так поступили хан Шаболио перед китайским посольством и хан Сулук перед послом омейядского халифа Хишама (724-743) Ибн ал-Факихом. Предоставим слово средневековому географу Йакуту, который кратко изложил рассказ Ибн ал-Факиха: «Посол рассказывает об этом: «Я получил аудиенцию (у хана Сулука), когда тот своею рукой делал седло. Хан спросил толмача: «Кто это?» Тот ответил: «Посол царя арабов». Хан спросил: «Мой подданный?» Толмач ответил: «Да». Тогда он велел отвести меня в шатер, где было много мяса, но мало хлеба. Потом он велел позвать меня и спросил: «Что тебе нужно?» Я ему стал льстить, говоря: «Мой господин, что ты находишься в заблуждении и мой господин хочет дать тебе искренний совет - он желает тебе принять ислам». Хан велел послу подождать несколько дней.
«Однажды хан сел на коня,- продолжает Йакут,- и его сопровождали 10 человек, каждый из которых держал знамя. Он велел мне ехать с ним. Вскоре мы достигли окруженного рощей холма. Как только взошло солнце, он приказал одному из десяти сопровождающих его людей развернуть свое знамя, и оно засверкало (в солнечных лучах). И появились десять тысяч вооруженных всадников, которые закричали: чах! чах! И они выстроились под холмом. Их командир выехал перед царем. Один за другим все знаменосцы разворачивали (на холме) свои знамена, и каждый раз под холмом выстраивались десять тысяч всадников. И когда были развернуты все десять знамен, под холмом стояли сто тысяч вооруженных с головы до ног всадников».
Следует подчеркнуть, что туркменские ханы демонстрировали военную силу не ради пустого бахвальства. В одном случае китайский император требовал от Шаболио стать его вассалом, во втором -арабы, под видом распространения ислама, пытались заставить Сулук хана принять подданство халифа. Послы великих иноземных держав могли воочию убедиться в силе туркменских ханств. Отголосок этого обычая мы встречаем в эпосе «Огуз-нама»: «Когда Огуз узнал об их (послов франков. -О.Г.) прибытии, он выстроил свои войска по полкам, при полном вооружении и выслал их в пустыню им навстречу». Устрашив послов демонстрацией войск, Огуз хан Туркмен приказал на случай прибытия»... послов к нему в другое время... повторять маневр, чтобы они почувствовали мощь армии Огуза... Увидев величие армии Огуза и ее многочисленность, послы франков по прибытии в свою страну сообщили своему падишаху о том, какая это огромная армия. Падишах (франков. - О.Г.) подобным положением весьма обеспокоился и волей - неволей согласился с выплатой определенной для него дани, привязав к своему телу пояс покорности и подчинения».
Подобно тому, как Огуз хан Туркмен демонстрировал войска перед послами франков, он несколько раз показывал силу и перед посольством византийцев, и величие огузов-туркмен «вселило страх в их сердца».
В данном случае это помогло избежать кровопролитных сражений. В тех туркменских государствах, которые располагались в степях, прием послов происходил в огромной юрте, поражающей взоры гостей роскошью. Даже историка Менандра Протектора, видавшего покои Влахернского дворца, поразила ханская юрта. Надо отметить, что Менандр упоминает семь византийских посольств в огузо-туркменское государство на Сырдарье между 568-576 гг. Поэтому у нас есть, более или менее, подробные данные о церемонии приема послов.
Обычно великий хан восседал на троне, расположенном у противоположной входу стены, лицом на восток. За троном стояли телохранители. По правую руку от трона рассаживались ближайшие родственники хана, по левую - военачальники и другие иноземные представители. Количество туркменских вельмож, участвовавших в процессе переговоров, было огромно. Например, свита Тунйабгу хана состояла из двухсот человек.
Посол входил в юрту после приглашения. Он приветствовал хана и преклонял колено. Кланялись послы и перед каждым ответом на вопрос туркменского государя. Эти элементы соблюдались неукоснительно. Отказ от коленопреклонения хану мог расцениваться как разрыв дипломатических отношений.
Приветственные церемонии сопровождались вручением дипломатических даров хану и его приближенным. После вручения подарков послы приступали к своей основной миссии - вручению официальных посланий. Пока читались бумаги, послы должны были стоять. И лишь после отправления государственных дел хан давал разрешение сесть послам в указанное им место и повелевал вносить угощение. Музыканты начинали играть. Все усаживались за большой дастархан, и начинался пир. Менандр указывал на обилие золотых чаш, сосудов, кубков. В изобилии подавались рисовая водка и хлебцы, вино, вареная баранина и телятина, творожные лепешки, мед и фрукты. Таков был праздничный стол Истеми хана.
Послы задерживались в ставке хана до окончательного разрешения всех вопросов. На прощальной аудиенции хан вручал подарки лично послам и их государям (одному из дипломатов хан Шаболио пожаловал табун в тысячу лошадей). Военные отряды сопровождали послов до самых границ. Надо отметить и тот факт, что все расходы на содержание посольства брал на себя лично хан.
Источники дают скудные сведения о дипломатических должностных лицах при дворе хана. Говорится лишь о переводчиках и лицах, принимающих ханские дары. При великом хане находились и особые люди, обладающие званием «тамгачы». Судя по тому, что «тамгачы» в трех случаях возглавляли посольства и в одном размещали послов в ставке хана, академик В.В.Бартольд сделал вывод, что это звание соответствует не только «хранителю печати», но и “исполнителю» внешнеполитических дел ханства. В одной из древнетюркских надписей прямо говорится о «мудром тамгачы огузов».
Тюрки свято чтили международное право о неприкосновенности личности посла, как бы дерзко он себя ни вел. В «Огуз-нама» говорится: «По их (тюрок) обычаям и правилам они не трогали людей, прибывающих к ним в качестве посланцев».
Послы всегда имели какие-то тайные поручения от своего правительства. Характерно секретное поручение сената Венеции своему послу Катерино Дзено, отправляющемуся ко двору туркменского государства Акгоюнлы: «...По возможности соберешь подробные данные о могуществе, возрасте, здоровье, умении и способностях этого государя (Узын Хасан бега Туркмена. - О.Г.), о его государстве, географическом положении, доходах, войске, границах государства... о других вещах, которые сочтешь необходимыми... Сделай так, чтобы вернуться к нам с хорошими и всесторонними сведениями...»
Такие инструкции получали послы всех государств Европы и Азии. Низам ал-Мульк (ХIв.) писал: «Следует знать, что государство, отправляя послов друг другу, преследуют цели, не только заключавшиеся в послании извещений, которое делают открыто; но они имеют в виду тайно сотни мелочей и целей; так они хотят знать, каково положение дорог, проходов, рек, рвов, питьевых вод, может ли пройти войско или нет, где имеется фураж, где его нет, кто из чинов в том или другом месте, каково войско того царя, и какого количества, снаряжения и численности, каковы его угощения и собрания, каков распорядок чина, сидения и вставания, игры в човган, охоты, каков нрав, жизнь его, благотворительность, очи и уши, повадки и поступки, пожалования, неправосудие и правосудие».
Стоит ли удивляться таким материалам. Ведь в эпоху древности и средневековья, когда рушились старые и возникали новые госудаpства, именно дипломаты являлись первооткрывателями стран. Люди ученые и незаурядные, дипломаты составляли карты областей, были проводниками культуры, налаживали добрые отношения.
До сегодняшних дней дошли отчеты европейских послов о туркменских госудаpствах. Зачастую эти отчеты являются единственными историческими источниками. Примечателен тот факт, что посол Венеции в государстве Акгоюнлы Катерино Дзено (с 1471 по 1473 гг.) хорошо знал туркменский язык. Он был родственником Узын Хасан бега Туркмена, так как женился на Виоланте-дочери сестры (племяннице) Деспины-хатун (Теодоры) жены Узын Хасан бега Туркмена. Поэтому туркменский правитель хорошо принял К.Дзено и даже предоставил право ежедневно разделять шахскую трапезу.
Пышный двор и могущество туркмен-акгоюнлы привлекали в Тебриз представителей многих европейских и азиатских держав. Отчеты о поездках венецианских послов Амброджио Кантарини (в 1473 г.), Паоло Оньибене (в 1473-74 гг.), Иосафата Барбаро (в 1473 г.), Джованни Дарио (в 1485 г.) и другие представляют для нас прекрасный источник для изучения внешней политики Акгоюнлы. Например, в письмах Джованни Дарио (от 9-10 июля 1485 г.) описывается церемония приема послов туркмено-османского султана Баязида II (1481-1512) при дворе Якуба Акгоюнлы (1478-1490) 9 июля 1485 г. Венецианский дипломат жалуется, что «пышный дворец с таким множеством послов весьма утомляет». В числе послов Дарио упоминает посла Венгрии (с которым он сидел рядом во время торжественного обеда), Индии и т.д.
Оживленными были дипломатические связи Туркмено-Османской империи с могущественными госудаpствами мира. До XVI в. в Стамбуле практически не было иностранных представительств; говорится лишь о кратковременных визитах зарубежных дипломатов в перерывах между войнами. Только Венецианская республика, которая после проигранных битв с султанским флотом «научилась целовать руку, которую ей не удалось отрубить», имела постоянную резиденцию байло (человека высшего круга).
Но с XVI в. военные операции туркмен-османов все более уравновешиваются дипломатическими баталиями. В Стамбул стали прибывать послы Франции, Венгрии, Хорватии, Германии, Туркмен-Сефевидов, Индии и т.д. Ученые османские мужи подготовили специальную «Книгу законов и регламентаций» («Канун-нама»), где отражались не чисто мусульманские, а, скорее всего, туркменские традиции госудаpственности. Был разработан и дворцовый церемониал, ритуалы приема послов, ориентированных на изъявлении покорности султану.
Послов принимали во дворце Топкапы, где имелся двор, прозванный европейцами Дипломатическим, поскольку здесь принимали посольства. Послам часто назначали прием в день раздачи денег янычарам, чтобы европейцы видели, как султаны мешками с монетой расплачивались с гвардией. Туркмено-османские правители оплачивали дорогу послов от границы до Стамбула, содержали дипломатов на собственные средства в течение 3-4 месяцев, посылали им подарки.
Посол германского императора Карла V фламандец Ожье Джиселин де Бусбек писал, что в 1554 г. османский султан Сулейман Великолепный дал ему аудиенцию, «сидя на низкой софе, не выше одного фута от пола и покрытой многими покрывалами и усыпанной диванными подушечками, расшитыми изысканными узорами. Рядом с ним лежали его лук и стрелы. Выражение его лица... было каким угодно, только не улыбчивым, и отличалось суровостью, которая хотя и была мрачной, но исполненной величия. По прибытии мы были представлены его камердинером... После процедуры целования руки султана нас подвели к стене, находившейся за его спиной, так, чтобы мы не могли повернуться к нему спиной». Бусбек изложил цель своей миссии, добившись перемирия туркмен-османов с Германией на 6 месяцев, а после приезда из Вены вновь был принят султаном: «Я был облачен в два богато расшитых халата, - повествует Бусбек, -доходивших мне до лодыжек, и их было именно столько, сколько я мог надеть. Мои сопровождающие также получили в подарок шелковые халаты разных расцветок и, облачившись в них, сопровождали меня. Я, таким образом, прошествовал в величавой процессии, как если бы собирался сыграть героя... в трагедии, и попрощался с султаном после получения его послания, завернутого в шитую золотом ткань».
Как видно из записок Бусбека, их отправили домой без прощального ужина, ибо «это делается только тогда, когда они (послы) дружественные, а наши отношения еще не были поставлены на мирную основу». Но это все-таки не помешало султану быть учтивым. К тому же он одарил германских дипломатов подарками.
До середины XVII в. дипломатия туркмен-османов носила односторонний характер. Стамбул постоянно принимал иностранные миссии, но в ответ не посылал своих дипломатов, т.е. Порта действовала с позиции сильной державы. На протяжении веков такая система оправдывала себя. Но постепенно османы избавлялись от односторонней изоляции. В 1669 г. было учреждено главное управление драгомана Порты, равнявшееся по рангу министерству иностранных дел. По мере развития отношений с европейскими странами работа министерства становилась все более напряженной: обсуждение приемов и встречи с иностранными дипломатами, перевод на приемах, ведение переписки, ознакомление с новостями из-за рубежа, подготовка обзоров и т.д. Вопросами внешних связей в госудаpстве ведал рейис-эфенди (заведующий канцелярией султана), советником которого был драгоман.
Заканчивая краткий обзор из истории туркменской дипломатии, нужно отметить, что дипломатические ритуалы туркмен имели глубоко самобытные формы и древнюю историю. Развитый церемониал у предков туркмен говорит о том, что дипломатия была древнейшим специальным институтом и свидетельствует о былой мощи и величии туркменских госудаpств.
Не нужно поэтому удивляться тому, что как только Туркменистан обрел в 1991 г. независимость, он сразу стал миротворческим центром региона. Общую концепцию отношений Туркменистана с мировым сообществом отразил в своем докладе «Туркмены, Туркменистан, мир: тысячелетия и XXI век, связь времен и цивилизаций» к открытию Ассамблеи Тысячелетия ООН наш уважаемый Президент Сапармурат Туркменбаши. Великий Сердар отметил: «Голос Туркменистана звучит в унисон с декларациями таких международных организаций, как Движение неприсоединения, Исламская конференция, ЭКО, Группа-77 и других, кому дорог мир в его разнообразии. Мы выступаем за то, чтобы международное право, Устав ООН с их принципами уважения суверенитета и выбора каждой страной собственного пути развития, невмешательства во внутренние дела продолжали оставаться основой миропорядка, альфой и омегой отношений между госудаpствами».
Овез ГУНДОГДЫЕВ,
ведущий научный сотрудник Государственного
института культурного наследия народов Туркменистана, Центральной
Азии и Востока при Президенте Туркменистана, профессор
